Большое интервью. Директор Биологического музея — о шокирующих экспонатах и мультимедийных технологиях

Директор Биологического музея имени К.А. Тимирязева Мария Рахчеева — о том, как вскоре изменится постоянная выставка, что музейные фонды получают в дар от посетителей и как музей продолжает дело своего основателя Бориса Завадовского — исследователя физиологии животных и популяризатора науки.

История Биологического музея имени К.А. Тимирязева, расположенного в усадьбе коллекционера и мецената XIX века Петра Щукина, начинается с 1922 года. Тогда его первый директор Борис Завадовский решил: это будет живой музей, знакомящий не всего-навсего с устройством живых существ, растений и грибов, но и с работой биологов и современными научными достижениями. Сегодня, почти сто лет спустя, музей стоит на тех же принципах.

Прошлое и будущее одного из крупнейших естественно-научных музеев Москвы — в совместном материале mos.ru и агентства «Мосгортур». О том, как он работает в XXI веке, рассказывает директор Мария Рахчеева.

— Вы орнитолог по образованию. Позволяет ли работа в музее продолжать научную деятельность?

— В музее я работаю с 2010 года. Вначале как научный сотрудник отдела зоологии, потом как заведующая отделом информации, позже стала замдиректора по развитию и с конца 2017-го — директором. Образование я получила в Московском педагогическом государственном университете, после поступила в аспирантуру на кафедру «Зоология позвоночных». Моя специальность по кандидатской — «Экология», диссертация была посвящена миграционным стратегиям птиц.

Я весьма много времени проводила на биологических станциях, где курировала студентов и учила юннатов. Во время сбора материала для диссертации я окольцевала около трех тысяч длиннохвостых синиц. Сейчас, к сожалению, времени на научную деятельность не остается. Но порой получается ненадолго вернуться к орнитологии. Несколько лет назад я придумала мастер-класс по кольцеванию ко Дню птиц. Перед работой я сходила в парк, поймала двух птиц, приехала с ними в музей, окольцевала их по всем правилам и выпустила. Посетители были в восторге. Этот мастер-класс я повторила в прошлом году — уже как директор. И в этом году мы хотим опять отметить 31 марта — День птиц — таким образом.

— А как ловят птиц?

— В центрах кольцевания ставят специальные сети из весьма тонких нитей, которые не могут навредить птице. Орнитологи определяют пол, вид, возраст, смотрят, как проходит линька, сколько жира накопила пташка. Затем на лапку надевают колечко с номером, а пленницу отпускают на волю.

Процедура нужна для изучения разных аспектов жизни птиц, прежде итого миграционных процессов. Одну птицу мы окольцевали в Чувашии летом, а осенью ее поймали около Риги. Вот такой длинный перелет она совершила.

На самом деле, если не углубляться в научную сферу, то, разумеется, это позволяет в целом увидеть разнообразие птиц, обитающих на конкретной территории, посмотреть, чем они отличаются товарищ от друга.

— Какие задачи стоят перед директором Биологического музея?

— Директор — комплексная должность. Когда меня спрашивают о достижениях, моя первая мысль: «Я не мешаю моим сотрудникам трудиться». Одна из главных моих задач — сделать так, чтобы коллективу было увлекательно, комфортно трудиться и создавать что-то новое. Наша основная цель — развитие работы с посетителями и привлечение новой аудитории.

Три года назад я стала мамой и столкнулась с совсем новым для себя миром. Пообщавшись с другими молодыми родительницами, я пришла в ужас от уровня их познаний в биологии. Для большинства это школьные уроки, а не наука, которая необходима в том числе для того, чтобы понимать, как растет их ребенок. Это открытие подтолкнуло меня к новой цели — сделать музей местом, где люди могут с удовольствием восполнять пробелы в своем образовании.

26 марта у нас открылась экспозиция «Супермикробы. Борьба за жизнь», посвященная возникновению устойчивости к антибиотикам у бактерий. Я биолог и знаю: если применять антибиотики бесконтрольно, они перестают помогать. Но, оказывается, многие люди пьют такие лекарства, не советуясь с врачом. Так, простудились и решили начать на всякий случай пить антибиотики. Но если после вдруг возникнет отит или что-то еще серьезнее, вылечить его антибиотиками уже не получится. В ситуации серьезной бактериальной инфекции это может угрожать смертью. Очень надеюсь, что выставка поможет распространить это знание среди как можно большего числа людей.

В целом мы хотим продолжать двигаться в направлении, которое задал основатель и первый директор нашего музея Борис Михайлович Завадовский (1895–1951). Он придумал весьма классную концепцию — сделать музей живым. Завадовский хотел, чтобы посетители имели представление о работе ученых, о последних научных открытиях и сами могли быть вовлечены в исследования.

Борис Михайлович был не всего-навсего популяризатором науки — его собственный вклад в науку вызывает восхищение. Он был академиком Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени Ленина, специализировался на физиологии животных. Борис Михайлович занимался изучением работы гормонов желез внутренней секреции, в частности половых гормонов.

Несколько результатов его работы хранится в наших фондах. Так, есть чучело курицы, которая под влиянием мужских половых гормонов внешне стала похожа на петуха. Сейчас мы прекрасно знаем, как гормоны влияют на организм, а в начале прошлого века это было никому не известно.

— Сейчас музей проводит реэкспозицию залов. Расскажите о постоянной экспозиции и изменениях, которые ее ждут.

— Это классическая естественно-научная выставка, построенная по принципу школьного курса биологии: экология, ботаника, зоология, физиология человека. Есть зал, посвященный эволюционным процессам, происхождению человека, палеонтологический. Отдельный зал связан с физиологией растений — такого точно в Москве больше нет. Наша постоянная экспозиция очень востребована у учителей биологии — в музее проводят уроки. Мы хотим поддерживать и развивать это направление.

Также есть лаборатория «Прозрачная наука», где проходят занятия с микроскопами, ставятся опыты, есть интерактивная комната «Смотри в оба», посвященная зрению.

Увидеть необычные растения можно в оранжерее. Она небольшая, но насыщенная — порядка 300 видов. Моя возлюбленная часть — уголок, посвященный хищным растениям, питающимся насекомыми: росянкам, непентесам, венериным мухоловкам. Кто их не видел — не бойтесь, это не чудовища: росянка, так, размером с визитку. Ее можно найти в Подмосковье и даже в Москве.

За оранжереей на небольшом участке между зданиями притаилась еще одна интересная выставка — «Под открытым небом». Там у нас представлены дикорастущие растения столицы и Подмосковья, в том числе из Красной книги города Москвы. Мы проводим тут экскурсии, начиная с «Ночи в музее» и до конца августа — начала сентября.

Реэкспозиция будет проводиться в двух направлениях. Во-первых, мы планируем обновить все залы с учетом последних научных открытий — ведь наука всегда движется. Хочется сделать так, чтобы в экспозиции было больше диалога между учеными и посетителями, больше вопросов. Сегодня мир полон информации, и наша задача — сделать так, чтобы после посещения нашего музея человек умел понимать в ней и задавать правильные вопросы. Второе направление — развитие диджитал-контента в экспозиции. Это нужно, чтобы иллюстрировать многие биологические процессы, которые невозможно показать с помощью экспонатов. 

В ближайших планах — обновление экспозиции в зале, посвященном грибам. Открывшаяся как временная, она оказалась настолько востребованной, что стала постоянной. Тут представлены уникальные экспонаты — точные полноразмерные копии съедобных и несъедобных грибов. У нас есть посетители, которые специально приходят сюда каждый год перед началом сезона — освежить память.

— Как вы относитесь к современным технологиям? Какие применяются в музее?

— Биология — такая наука, в которой многие процессы — фотосинтез, деление клеток — сложно показать, не используя современные технологии. Но с иной стороны, не хочется делать музей полностью мультимедийным, потому что прелесть музеев как раз в экспонатах. Я за технологии, но понимаю, что это надо делать максимально чисто, чтобы не портить впечатления от нашей экспозиции — в этом и есть, наверное, самая большая сложность.

В новой экспозиции, посвященной грибам, мы, так, будем показывать подземную жизнь грибницы с помощью мультимедиа. Над звуко- и светоинсталляцией для зала работает 1 молодой российский художник. Должно получиться очень красиво.

Мы уже не первый раз сотрудничаем с современными художниками. В прошлом году Илья Федотов-Федоров сделал проект «Коллекция Розовой книги № 2», вписав в нашу постоянную выставку более 100 специально созданных объектов. Розовая книга — это такое вымышленное издание, в него занесены разные странные существа, которые вот-вот попадут в Красную. Илья (до того как сделаться художником, он, кстати, учился на генетика) сделал изображения таких существ. Главной идеей был лозунг задуматься о хрупкости мира. Выставка была очень интересной! Во время экскурсий посетители то и дело спрашивали: «А это что?» Это давало возможность поговорить немножко и о современном искусстве

— Как к вам попадают экспонаты?

— Сотрудники музея ежегодно ездят в экспедиции, занимаются палеонтологическими исследованиями, изучают хищных птиц, червей, куликов, лекарственные растения. Какие-то экспонаты они привозят из экспедиций, какие-то передаются по договору из зоопарка, многие создает наш таксидермист. И еще нам дарят подарки, которые мы с удовольствием принимаем: книги, картины, связанные с природой, чучела, раковины, палеонтологические предметы — трилобиты и аммониты. А недавно нам подарили коготь велоцираптора. Экспонаты, не вошедшие по каким-то причинам в фонды, пополняют наши интерактивные фонды, которые мы используем на практических занятиях в музее.

— Какие сокровища есть в фондах музея?

— В наших фондах хранится более 90 тысяч единиц: чучела, биогруппы, весьма интересная коллекция гербария, есть скелеты беспозвоночных и позвоночных, огромная коллекция насекомых, художественные произведения искусства. Одно из моих любимых собраний — влажные препараты, их еще называют «заспиртованные в банке» (хотя на самом деле они хранятся не в спирте, а в формалине). У нас есть некоторые плоды, рыбы, а также экспонаты, связанные с анатомией зверя и человека, — различные внутренние органы.

В фондах хранится весьма специфическая коллекция тератологий, то есть уродств. Здесь представлены сиамские близнецы, котенок-циклоп и прочее. Среди чучел у нас есть, так, восьминогий козленок-циклоп.

Готовясь к обновлению залов, мы думаем о возвращении шокирующих экспонатов в постоянную выставку. Эти аномалии — тоже часть природного процесса, они наглядно демонстрируют, что происходит, когда не срабатывает тот или другой биологический процесс. Сейчас мы думаем, как правильно их показывать, потому что не все готовы их видеть.

В нашей постоянной экспозиции есть 1 шокирующий экспонат — чучело собаки с пришитой головой щенка. Это итог эксперимента, проведенного в 1956 году Владимиром Петровичем Демиховым. Многим посетителям кажется, что это живодерство. Разумеется, это не так. Основной задачей Владимира Петровича было изучение возможности пересадки органов. Эта операция была успешной и доказала, что трансплантация органов возможна. Без данного опыта Демихова не было бы тысяч спасенных людей.

Источник: Правительство Москвы