Горький, Есенин, Кокто. Изучаем графику Юрия Анненкова из Дома русского зарубежья

Ю. Анненков. Портрет актера Л. Жуве. Цинкография. 1949 год. Из фондов Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына«Максимально горький» портрет, портрет, родившийся из наброска на салфетке, и портрет, ставший путевкой в эмиграцию.

Отправляемся на онлайн-экскурсию в Дом русского зарубежья имени Александра Солженицына и рассматриваем коллекцию авторских печатных досок и оригинальных оттисков Юрия Анненкова, которые были выполнены художником в конце 1950-х — начале 1960-х годов для книги «Дневник моих встреч. Цикл трагедий». Хранитель фондов, ведущий научный сотрудник отдела изобразительных материалов вещевых источников и предметов быта Ирина Мирошникова рассказывает о самых интересных портретах и отношениях художника с их героями.

Совместный материал mos.ru и агентства «Мосгортур».

Юрий Анненков (1889–1974) — одна из главных фигур русского авангарда, популярный работами в портретном жанре, в театре и кино, а также книжной графикой. В 1918 году он создал кубистическое оформление первого издания поэмы Александра Блока «12». До эмиграции (художник покинул СССР в 1924-м и обосновался во Франции) он проиллюстрировал на родине еще несколько книг, среди которых «Мойдодыр» Корнея Чуковского.

Следующие книги, оформленные Анненковым, выходили уже в зарубежных издательствах — стихи Поля Верлена, роман «Атлантида» Пьера Бенуа, «Раковый корпус» Александра Солженицына и другие. В этом же ряду — автобиографическая книга «Дневник моих встреч. Цикл трагедий», вышедшая в свет в Нью-Йорке в 1966 году.

Цинковое клише и портрет Максима Горького (1920)

С Максимом Горьким Юрий Анненков был знаком с детства: летом писатель арендовал дом под Петроградом (ныне — Санкт-Петербург) в поселке Куоккале (ныне — Репино) по соседству с дачей родителей художника и часто бывал у них в гостях.

Однако сблизились они после революции 1917 года, когда Горький стал фактически главой творческой интеллигенции, а Анненков — известным художником. В эти годы писатель находился в Петрограде. Многокомнатная квартира Горького, по воспоминаниям Анненкова, была обустроена так: «Комната и его рабочий кабинет заставлены изваяниями Будды, китайским лаком, масками, китайской цветной скульптурой: Горький собирал их со страстностью».

Анненков в разное время написал несколько портретов Горького, самый популярный из них датирован 1920 годом. В цветном варианте этой работы художник изобразил несколько символов: надпись «Р.С.Ф.С.Р. Да здрав…» напоминает о принадлежности писателя к пролетариату, а китайская ваза и статуэтки Будды говорят об увлечении восточной культурой.

На монохромном оттиске из фондов Дома русского зарубежья имени А.И. Солженицына отсутствуют дополнительные символы — в центре внимания остается задумчивый образ Горького. Собственно таким художник запомнил его в первые годы после революции. Раз Анненков спросил у писателя, каким было время в первые годы после переворота, на что тот ответил: «Максимально горьким».

Портрет Сергея Есенина (1923)

Впервые Юрий Анненков увидел Есенина в 1916 году на одном из творческих вечеров в усадьбе Ильи Репина под Петроградом. В тот день поэт выступал в крестьянской косоворотке, кушаке и шароварах. Анненков вспоминает, что аристократическая публика осталась в таком недоумении от экстравагантного юноши, что даже не аплодировала ему.

Художник и поэт стали добрыми приятелями. Анненков признавался, что Есенин стал ему дорог и больше всего запомнился не как поэт, выступавший на литературных вечерах, а как человек, скромно и умно рассуждавший об искусстве во время их немногочисленных дружеских встреч.

Анненков был хорошо знаком и с супругой Сергея Есенина — Айседорой Дункан, которую художник приятельски называл «Дунька-коммунистка». По просьбе танцовщицы он сделал несколько эскизов костюмов для ее балетной школы и написал ее портрет.

Портрет поэта Анненков написал в 1923 году, после его возвращения с супругой из свадебного путешествия по Европе и Америке. В их отношениях уже наметилась трещина, что стало началом одного из самых сложных периодов в жизни Есенина. Поэт сильно изменился, стал измученным и раздраженным — собственно эти душевные переживания запечатлел художник. О Есенине, каким увидел его Анненков при первой встрече, напоминают лишь завитки волос и изба на заднем плане — отсылка к крестьянскому происхождению поэта.

«Я — красная». Жизнь Айседоры Дункан в Москве в фотографиях и воспоминаниях

Цинковое клише и портрет Григория Распутина (1915)

В 1915 году, за год до смерти Распутина, Юрий Анненков ужинал совместно с ним у одного из приятелей своего отца. Тогда художник увидел приближенного царской семьи первый и крайний раз. Распутин не разрешал себя рисовать и фотографировать, но в тот вечер Анненкову удалось незаметно набросать его портрет на салфетке.

Несмотря на большое количество гостей, центром всеобщего внимания в тот вечер был Распутин. По воспоминаниям художника, выглядел он неряшливо — немытые волосы, грязные ногти, крестьянская рубаха не первой свежести: «Лишь его глаза, слишком близкие один к другому, почти прилипшие к переносице и назойливо пристальные, могли, пожалуй, обосновать его гипнотическую силу. Он, несомненно, сознавал эту свою физическую особенность и умел извлекать из нее довольно блистательные эффекты».

Гости с нескрываемым вниманием прислушивались к каждому слову «святого старца». Однако, по воспоминаниям Анненкова, изрекал он преимущественно короткие фразы: «Водка!», «А!», «О!» и тому подобное. В какой-нибудь момент Распутин крикнул: «Музыку!» — хотел услышать балалайку, гармонь или цыганские гитары. В доме таких инструментов не оказалось, потому он отправился в кабаре вместе со свитой.

Портрет Льва Троцкого (1920)

В январе 1923 года в Петроград приехал журналист Вячеслав Полонский с «важными заказами» для художников. Речь шла о готовящейся выставке, приуроченной к пятилетию со дня основания Красной армии. Юрию Анненкову, помимо устройства экспозиции, Полонский предложил написать портрет Льва Троцкого.

Анненков согласился и приехал в Москву. Первая встреча художника и политика состоялась в здании Реввоенсовета. Работа над портретом велась в Реввоенсовете, ставке Троцкого, — усадьбе Юсуповых в Архангельском и других местах.

Лев Давидович не хотел позировать в военной форме, потому для парадного портрета художник придумал создателю Красной армии особый костюм: темная шинель, фуражка с защитными очками, сапоги, кожаный кушак и перчатки до локтя.

Параллельно с работой художник и революционер много общались, говорили о поэзии, литературе и изобразительном искусстве. Раз они зашли в галерею Сергея Щукина в Большом Знаменском переулке (она не сохранилась). В галерее Лев Давидович остановился перед работами своего любимого художника Пабло Пикассо, и в этот момент Анненков сделал набросок — Троцкий на фоне картины «Арлекин».

Анненков вспоминал: «Троцкий видел в формальной неустойчивости, в постоянных поисках новых форм этого художника воплощение “перманентной революции”, той самой “перманентной”, которая принесла Пикассо славу и обеспеченность и которая стоила Троцкому жизни».

Стоит отметить, что на портрете рукой художника написана дата — 1920 год, однако в мемуарах Анненков пишет, что с Троцким познакомился в 1923-м. Возможно, дело в том, что дату на портрете Юрий Павлович обозначил гораздо позже, перед подготовкой к изданию книги «Дневник моих встреч», спустя 30 лет после создания портрета.

Цинковые клише и портреты Жана Кокто (1950–1960-е годы) и Луи Жюве (1949)

Летом 1924 года Юрий Анненков уехал из Советского Союза и назад больше не возвращался. Случилось это благодаря Льву Троцкому: парадный портрет тогда еще не впавшего в немилость члена Политбюро в 1925 году экспонировался в Венеции на XIV Международной биеннале. Анненков получил позволение на поездку, потому что его работа занимала центральное место в павильоне, где были представлены произведения советских художников. Пользуясь случаем, Юрий Павлович принял решение остаться за границей и основаться в полюбившемся ему Париже — городе, где он брал уроки живописи в 1911–1912 годах.

С этого момента начинается новый этап в творчестве художника. В эмиграции он стал больше заниматься живописью и открыл для себя новое направление — кинематограф.

Впервые Юрий Анненков попробовал себя в качестве художника по костюмам в фильме Алексея Грановского «Московские ночи» в 1934-м и за следующие 30 лет создал костюмы и декорации к нескольким десяткам кинокартин. Он сотрудничал с многими известными французскими режиссерами и актерами того времени. За работу над фильмом Макса Офюльса «Мадам де…» (1953) Юрий Анненков был номинирован на премию «Оскар» за лучший дизайн костюмов.

В эмиграции художник продолжал изображать тех, с кем ему доводилось трудиться и общаться, например поэта, художника, актера, режиссера, сценариста, человека, ставшего арт-легендой XX века, — Жана Кокто, с которым Анненков работал над картиной «Вечное возвращение» (1943), и французского актера Луи Жуве — для него он создавал костюмы, эскизы грим к кинофильмам и театральным спектаклям в 1930-е и 1940-е годы.

Источник: Правительство Москвы